Разбухли пашни, точно тучи
Дымят горбатые поля,
И жирно смазала онучи
Как дёготь чёрная земля.
Кричу худой, уставшей кляче, —
Уперлась в грязь, хоть не кричи.
В овражках снег последний плачет,
И бродят чёрные грачи.
Грачи по снегу, что монахи,
Гуляют чинно и галдят.
Парнишка в продранной рубахе
Гоняет по холмам телят.
Свистит на кочке рыжий суслик,
За ним упала узко тень.
Ручьи — серебряные гусли
Звенят немолчно ночь и день.
И светлыми весна глазами
Глядит на пашни, на село,
И над горбатыми полями
Опять сиянье расцвело.

Звенят леса листвой текучей,
Леса — червонные дворцы,
Над ними переливной тучей
Повисли пьяные скворцы.
Вот сели у столба на струны,
Зовут под солнце южных мест.
На жнивий золотые дюны
Столб бросил потемневший крест.
Вот с проводов упали чётки
И снова тают в синеве,
Лишь тень таинственно и чётко
Ползет по высохшей траве.
Звените вольными крылами!
Сквозь слёзы я смотрю в лазурь,
И хочется, взмахнув за вами,
Умчаться от осенних бурь.
Упорно рвусь в простор нездешний;
Где тает зной, цветёт трава.
А здесь качается скворешня —
На пике будто голова.

В железе есть стоны,
Кандальные звоны
И плач гильотинных ножей;
Шрапнельные пули
Жужжаньем плеснули
На гранях земных рубежей.
В железе есть зовы
Звеняще-грозовы,
Движенье чугунное масс;
Под звоны металла
Взбурлило, восстало,
Заискрилось в омутах глаз.
В железе есть чистость,
Призывность, лучистость
Мимозово-нежных ресниц;
Есть флейтовы трели,
Зажглись и сгорели
В улыбках восторженных лиц.
В железе есть нежность,
Игривая снежность,
В шлифованном — светит любовь;
Закатная алость,
Порыв и усталость,
В изломе заржавленном — кровь.
В железе есть осень,
Холодная просинь
В заржавленных ветках сосны,
Есть знойное лето,
Миражем одето,
Горячим цветеньем весны.
В железе есть жгучесть,
Мятежность, певучесть
У скал раздроблённой волны,
Напевность сирены
В кипучести пены,
Где тела извивы вольны.
В железе есть ковкость,
Проворность и ловкость
Есть в танцах мозолистых рук;
Есть ток в наших жилах,
В звенящих зубилах,
Вагранками спаянный круг.
В железе есть сила —
Гигантов взрастила
Заржавленным соком труда;
Железною ратью
Вперёд, мои братья,
Под огненным стягом труда!

От хат соломенных селений,
Где жизнь смирением горда,
На грозный зов сиренных пений
Пришли в стальные города.
Был каждый в пламя горна брошен,
Кипящей сталью опалён,
Кандальным звоном обострожен,
Железным пеплом опылён,
Обвенчан факелом завода,
Его зарницей озарён,
Обласкан музыкой приводов,
Орлиной дробью шестерён,
Обрызган искрами металла,
Крещён в купели чугуна, —
И вот осталенною стала
Златосоломная струна.
Как сон, смиренная забыта
Преклонновыйная межа,
Душа горящая облита
Звенящим валом мятежа.
Завод — как водопад жестокий,
Струятся медь, чугун, руда,
Электропламенные токи
В стальные мускулы труда.
Стал каждый пламенным баяном
Кующих звонов, красных струн,
Грозово-вскрыленным титаном,
Зари Грядущего — трибун.

На зорях
Белизна морозная
Былинок обжигает тело,
И тихо бродит
Осень слёзная
В полях пустых,
Осиротелых.
Река застыла
Словно олово,
В кустах туманные медузы,
И — как отрубленные головы —
В бахчах
Последние арбузы.
Истерзанные тучи в панике
За перелесок убегают.
Подсолнухи,
Слепые странники,
Лохмотья к небу простирают.
А ветер
Сэкровицу чёрную
Листвы опавшей
Жадно лижет,
И солнце голову покорную
Склоняет к горизонту ниже.
А там,
На кургане,
В закатной дали
Стропила в тумане —
Взнеслись корабли.
Там радугой
Бойко
Сквозь мачты-леса
Взлетела постройка,
Пронзив небеса.
Рубах разноцветных
Дрожат вымпела,
От криков приветных
Вся даль зацвела.
Застывшим фонтаном —
Бетон и кирпич.
И режет туманы
Воинственный клич:
— Покамест постройка
Не вскинута ввысь,
Ты, солнце,
Постой-ка,
В снега не садись!
Осенние слёзы,
Не стыньте в грязи,
И звонким морозом,
Зима, не грози!