Владимир Кириллов
(1889 – 1937)

          Владимир Тимофеевич Кириллов родился 2 октября 1889 года в деревне Харино Смоленской губернии в крестьянской семье, в течение года учился в начальной школе, с 10 лет — ученик сапожной мастерской, с 1903 — матросский ученик на пароходе торгового флота, плавал в Турцию, Грецию, Египет. В революцию 1905—1906 участвовал в революционном движении черноморских моряков, за что был сослан на 3 года в Усть-Сысольск. В 1911 уехал в Америку, через год вернулся. В войну 1914 мобилизован в армию. Активный участник Февральской и Октябрьской революций. В 1918—1920 работал в ленинградском, московском и тамбовском пролеткультах. В 1920—1923 — один из руководителей группы “Кузница”.
          Кириллов начал писать стихи и рассказы в ссылке в 1910; первое стихотворение напечатано в 1913 в “Народном журнале”.
          После Октябрьской революции он — один из самых характерных и выдающихся пролетарских поэтов эпохи военного коммунизма. Его лучшие стихи — “Железный мессия”, “Мы”, “Матросам”, “25 Октября”, “Я подслушал эти песни”, “К нам, кто сердцем молод” — представляют собой яркие поэтические памятники эпохи гражданской войны.
          Порвав в 1923 с организованным пролетарским литературым движением, Кириллов и в творчестве все дальше отходит от позиций пролетарской поэзии. Его творчество времен нэпа — сплошное отречение от основных мотивов предшествующего периода. Свои лучшие стихи того периода он называет “пустыми сочиненьями, где всё мечты, мечты и ложь”.
          Арестован 31 января 1937 года в Пензе, этапирован в Москву. 15 июля в был суд, вернее судебный фарс – на каждого подсудимого отводилось 20 минут. 16 июля 1937 года Владимира Кириллова расстреляли в Лефортовской тюрьме как врага народа. В этот же день и по тому же списку с подписями Сталина, Кагановича, Ворошилова, Жданова, Микояна в Лефортово расстреляли большую группу писателей, в том числе поэтов Павла Васильева, Михаила Герасимова. Лишь в конце 80-х годов стало известно о месте захоронения расстрелянных 16 июля 1937 года в Лефортово – могила № 1 "невостребованных прахов" Донского кладбища.

 

Библиография: Стихотворения, П., 1918; Зори грядущего, П., 1919; Паруса, М., 1921; Железный мессия, М., 1921; Отплытие, М., 1923; Стихотворения, кн. I, М., 1924; Рабочие шаги, М., 1924; Море, М., 1925; Кровь и снег, М., 1925; Праздник жизни, Рассказы (совместно с М. Герасимовым), М., 1925; Избранные стихи, М., 1926; О детстве, море и красном знамени, М., 1926; Голубая страна, Вторая книга стихов, Л., 1927; Вечерние ритмы, М., 1928; Весенний свет, Стих., кн. I, 1913—1922, изд. 2-е, М., 1928.

 

ИЗ ДНЕВНИКА 18-го ГОДА

Посвящается Н[иколаю]. К[люеву].

Был вечер розов, город необычен
Тревожной радостью бушующих событий.
Июльским ветерком колеблемые тихо
Плескались пламенные флаги на местах,
Сочилась золотом, играла в хрусталях
Проспекта Невского роскошная аллея.

Я с другом шел, олонецким поэтом,
Струилась пестрыми излучинами речь,
Он говорил о Китеже воскресшем,
О красном боге бунта, о коммуне…
Я слушал странные, дремучие слова,
И гулко отдавались по асфальту
Его олонецкие, в сборках сапоги…

Но вот качнулась звонко тишина,
Расколотая музыкой оркестра,
Знакомый марш торжественно и бурно
Взметнулся стаей медных голосов.
Под парусами огненных знамен
В цветах и стали двигалась пехота,
За нею конница… Тяжелый чок копыт,
И пушки в зелени, и легкие двуколки,
Алели ленты в челках лошадей,
Качались розы в шелковистых гривах,
В петлицах розы, розы на штыках,
И вечер веял розовые блестки…
И друг сказал: “Багряное причастье —
Народ вкусил живую кровь Христа…”
Овеян сказкою, встревоженный мечтами,
Я для ответа не открыл уста…
Вдруг всадник красочный на жарком жеребце
Отдал поклон, и я узнал мгновенно
Вчерашнего молотобойца на седле.
Он так сидел уверенно и прочно,
Казалось — он родился на коне.
Мы обменялись краткими словами:
“Куда?” — “На фронт!..” — “Счастливого пути!”
— “Мы счастье выкуем, а ты воспой нас…”
И я сказал, что напишу стихи.
Вскипела молодость, и пенилась отвага,
Взор каждого — две пламенных свечи,
Под музыку Интернационала
Шагали непреклонные ряды…
Последняя проехала двуколка,
А мы стояли молча у стены,
И я запомнил музыку вдали,
И флаги жаркие, и в розовом сияньи
Слезу, застывшую у друга на щеке.

<1923>

 

ТРУДУ

Тебя не воспели поэты в одах,
Жрецы не сжигали душистых огней,
Хоть был ты в истории темных водах
Христа и Будды святей.

Славить тех, кто сталкивал лбами,
Народ с народом в безумии войн,
А твоих сыновей, заклеймив рабами,
Стадом позорным вели на убой.

Им — пепелившим поля и селы,
Блеск пантеонов, величье пирамид,
А тебе, одевшему плотью долы, —
Рубцы нагаек, бичи обид.

Ты - чьи мозолистых рук ладони
Землю подъемлют, как мальчик мяч,
Смотрел извечно в нужде, в загоне
На праздности сытой безумный скач.

Тебе ль воздвигать монументов мелочь,
А если и строить, — надо с Монблан,
Чтоб вся история мира пела
О крови и муках безмерных ран.

(1921)

 

НА РОДИНЕ

Тихий мир дремучих преданий,
Золотое приволье полей,
Колокольчик в вечернем тумане
И колдующий шепот ночей.

Выйдешь в поле — и взор цепенеет,
У зеленой заглохшей межи
Материнскою ласкою веет
От душистых разливов ржи.

Грезы ль детства с игрою, покосами,
Или юности сон золотой:
Вдруг пахнет ароматными росами
И звенит и поет за рекой.

Окликает знакомым голосом
Тишина перелесков глухих,
А в душе, как в высоком колосе,
Наливается солнечный стих.

 

 

<= На главную

Hosted by uCoz