Борис Корнилов
(1907 – 1938)

          Борис Петрович Корнилов родился 16 июля (29 н.с.) 1907 года в селе Покровском Семёновского уезда Нижегородской губернии в семье сельского учителя. С 3 до 15 лет жил в деревне Дьяково, где уже в пятилетнем возрасте пристрастился к чтению, а с 1922 года в Семёнове, куда переехали родители. Здесь он окончил среднюю школу. В Семёнове, став одним из первых пионеров, а затем пионерским и комсомольским работником, Корнилов начинает писать в стенгазеты и для местного молодёжного театра "Синяя блуза", затем в нижегородские газеты.
          В конце 1925 года Корнилов уехал в Ленинград, вступил в литературную группу “Смена”, которой руководил Виссарион Саянов. Первое стихотворение молодого поэта было напечатано в 1925 году (газета “Молодая рать”, Нижний Новгород). В начале 30-х годов он написал ряд поэм, из которых широкую популярность приобрела поэма “Триполье” посвященная памяти комсомольцев, убитых в кулацком восстании. На стихи Корнилова написаны песни, среди них – песня Д. Шостаковича для кинофильма “Встречный” (“Нас утро встречает прохладой...”), которая сделала поэта знаменитым.
          С середины 30-х годов Корнилов стал сотрудничать в газете “Известия”. В 1936-1937 годах написал цикл стихотворений, посвященных Пушкину.
          Пристрастие к алкоголю не могло не сказаться на его судьбе. Поэт, переживающий творческий кризис, в 1936 году был исключён из Союза писателей.
          После убийства Кирова в Ленинграде шла энергичная работа по чистке от "враждебных" элементов. 20 марта 1937 года Борис Корнилов был арестован Управлением НКВД по Ленинградской области. Обвинялся по ст. 58-8 (террористический акт), 58-11 УК РСФСР (организационная деятельность, направленная к совершению контрреволюционного преступления).
          20 февраля 1938 года Военная Коллегия Верховного Суда РСФСР приговорила Корнилова Б. П. к высшей мере наказания. В этот же день его расстреляли.

 

ЛОШАДЬ

Дни-мальчишки, вы ушли, хорошие,
Мне оставили одни слова, —
И во сне я рыженькую лошадь
В губы мягкие расцеловал.

Гладил уши, морду тихо гладил
И глядел в печальные глаза.
Был с тобой, как и бывало, рядом,
Но не знал, о чём тебе сказать.

Не сказал, что есть другие кони,
Из железа кони, из огня...
Ты б меня, мой дорогой, не понял,
Ты б не понял нового меня.

Говорил о полевом, о прошлом,
Как в полях, у старенькой сохи,
Как в лугах немятых и некошеных
Я читал тебе свои стихи...

Мне так дорого и так мне любо
Дни мои любить и вспоминать,
Как, смеясь, тебе совал я в губы
Хлеб, что утром мне давала мать.

Потому ты не поймёшь железа,
Что завод деревне подарил,
Хорошо которым землю резать,
Но нельзя с которым говорить.

Дни-мальчишки, вы ушли, хорошие,
Мне оставили одни слова, —
И во сне я рыженькую лошадь
В губы мягкие расцеловал.

1925

 

 

КАЧКА НА КАСПИЙСКОМ МОРЕ

За кормою вода густая —
солона она, зелена,
неожиданно вырастая,
на дыбы поднялась она,
и, качаясь, идут валы
от Баку до Махачкалы.

Мы теперь не поём, не спорим,
мы водою увлечены —
ходят волны Каспийским морем
небывалой величины.

А потом —
затихают воды —
ночь каспийская,
мёртвая зыбь;
знаменуя красу природы,
звёзды высыпали
как сыпь;
от Махачкалы
до Баку
луны плавают на боку.

Я стою себе, успокоясь,
я насмешливо щурю глаз —
мне Каспийское море по пояс,
нипочём...
Уверяю вас.

Нас не так на земле качало, нас
мотало кругом во мгле —
качка в море берёт начало,
а бесчинствуют на земле.

Нас качало в казачьих седлах,
только стыла по жилам кровь,
мы любили девчонок подлых —
нас укачивала любовь.

Водка, что ли, ещё?
И водка —
спирт горячий,
зелёный, злой,—
нас качало в пирушках вот как —
с боку на бок
и с ног долой...

Только звёзды летят картечью,
говорят мне:
“Иди, усни...”
Дом, качаясь, идет навстречу,
сам качаешься, чёрт возьми...

Стынет соль
девятого пота
на протравленной коже спины,
и качает меня работа
лучше спирта
и лучше войны.

Что мне море?
Какое дело
мне до этой зелёной беды?
Соль тяжёлого, сбитого тела
солонее морской воды.

Что мне (спрашиваю я), если
наши зубы,
как пена, белы —
и качаются наши песни
от Баку
до Махачкалы.

1930

 

 

ПЕСНЯ О ВСТРЕЧНОМ

Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Весёлому пенью гудка?

Не спи, вставай, кудрявая!
В цехах звеня,
Страна встаёт со славою
На встречу дня.

И радость поёт, не скончая,
И песня навстречу идёт,
И люди смеются, встречая,
И встречное солнце встаёт —

Горячее и бравое,
Бодрит меня.
Страна встаёт со славою
На встречу дня.

Бригада нас встретит работой,
И ты улыбнёшься друзьям,
С которыми труд, и забота,
И встречный, и жизнь — пополам.

За Нарвскою заставою,
В громах, в огнях,
Страна встаёт со славою
На встречу дня.

И с ней до победного края
Ты, молодость наша, пройдёшь,
Покуда не выйдет вторая
Навстречу тебе молодёжь.

И в жизнь вбежит оравою,
Отцов сменя.
Страна встаёт со славою
На встречу дня.

...И радость никак не запрятать,
Когда барабанщики бьют:
За нами идут октябрята,
Картавые песни поют.

Отважные, картавые,
Идут, звеня.
Страна встаёт со славою
На встречу дня!

Такою прекрасною речью
О правде своей заяви.
Мы жизни выходим навстречу,
Навстречу труду и любви!

Любить грешно ль, кудрявая,
Когда, звеня,
Страна встаёт со славою
На встречу дня.

1932

 

 

* * *

Вы меня теперь не трогте —
мне не петь,
не плясать —
мне осталось только локти
кусать.
Было весело и пьяно,
а теперь я не такой,
за четыре океана
улетел мой покой.
Шепчут листья на берёзах:
— Нехороший ты,
хмельной…
Я иду домой —
тверёзых
обхожу стороной.
Пиво горькое на солоде
затопило мой покой…
Все хорошие, весёлые —
один я плохой.

1935?

 

 

* * *

Всё уйдёт.
Четыреста четыре
умных человеческих голов
в этом грязном и весёлом мире
песен, поцелуев и столов.
Ахнут в жижу чёрную могилы,
в том числе, наверно, буду я.
Ничего, ни радости, ни силы,
и прощай, красивая моя.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сочиняйте разные мотивы,
всё равно недолго до могилы.

1935?

  

<= На главную

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Hosted by uCoz